Этот рассказ был написан для посвящённого телесериалу "Касл" литературного конкурса телеканала ТВ-3. Он не просто не занял никакого места, но даже не был допущен до участия без объяснения причин.

Лёд

В этот год осенняя погода задержалась в столице Российской Федерации до самой середины декабря, а потому вместо столь привычной для иностранцев снежной и морозной русской зимы, их встречали сырость и низкая облачность. Чей-то голос с британским акцентом насмешливо заметил, что он словно снова оказался у себя дома. Словно в насмешку, с неба посыпался мелкий мокрый снег, едва отличимый от дождя, заставив гостей российской столицы поспешить к зданию аэропорта Шереметьево.
– Рук, ты притащил меня в этот промозглый город, а сам каждые пять минут пялишься в свой планшет? – сердито окликнула всего спутника среднего роста эффектная молодая женщина и поправила шарф. Она говорила по-английски с отчётливым американским акцентом, в котором ощущался нью-йоркский диалект.
– Не понимаю… – рассеянно отозвался мужчина, не отрывая разочарованного взгляда от айпэда. – Он же обновлял свой инстаграм каждый час, а с момента нашего вылета прошло явно не шестьдесят минут… – он убрал планшет и рассеянно посмотрел на свою спутницу. – Ты что-то сказала?
– За приключениями Себастьяна де Флёра ты вполне мог следить, не выходя из дома, Рук. Ты предложил мне провести отпуск в России, и я согласилась, но если тебя интересует только инстаграм этого канадского сумасброда, то я не вижу ни одной причины, по которой мне не стоит взять билет на ближайший рейс до Нью-Йорка, тем более, что когда мы вылетали, погода там была куда более зимняя, чем в стране, „не посетив которую, нельзя увидеть настоящей зимы“!
– Хит, не руби с плеча! – мужчина рассмеялся. – Если бы меня действительно интересовало только путешествие де Флёра, я бы направился за ним на оленях или на снегоходе, а не прилетел бы с тобой в Москву, – он обезоруживающе улыбнулся. Женщина покачала головой.
– А на собачьей упряжке ты не рискнул бы его догонять, опасаясь обвинения в плагиате? – на её лице возникла насмешливая улыбка.
– Да, это было бы неоригинально! И потом, олени гораздо романтичнее собак, ты не находишь?
– Сейчас самым романтичным транспортом будет самое обычное такси, которое отвезёт нас в отель, – произнесла женщина, подхватывая с транспортной ленты свой чемодан. Мужчина последовал её примеру.
Уже сидя на заднем сидении жёлтой „Волги“ с чёрными шашечками на бортах, Рук снова достал планшет. Хит молча покачала головой.
– Нет, Хит, попомни мои слова, что-то тут не так! – воскликнул мужчина, демонстрируя ей фотоснимок, на котором канадец широко улыбался на фоне тянувшегося покуда хватало глаз припорошенного искрившимся на солнце снегом льда. Подпись к фотографии гласила, что она была сделана на берегу глубочайшего в мире пресного озера – Байкала. Она появилась на интернет-странице канадца ещё до того, как Никки Хит и Джеймсон Рук поднялись на борт самолёта, доставившего их в столицу Российской Федерации. До этого эксцентричный миллионер и в самом деле обновлял свою страницу каждый час. Даже когда он спал, автоматическая камера делала снимки его лагеря и загружала в инстраграм, проставляя заранее заданные теги и подписи. Но последние несколько часов обновления прекратились. Конечно, можно было объяснить это тем, что де Флёр попросту оказался вне зоны покрытия вышек сотовой связи, но он использовал спутниковый телефон, а потому должен был бы забраться в совершеннейшие дебри, чтобы остаться без связи.
Джеймсон открыл комментарии к последней фотографии канадца. Он был далеко не единственным человеком, кого обеспокоило отсутствие обновлений инстаграма того в течение нескольких часов. Внезапно лицо Рука просветлело, и он полез в карман за мобильным телефоном. В ответ на удивлённый взгляд Никки мужчина указал на один последних комментариев к злополучному фотоснимку.
– Как же я сразу не догадался? – он хлопнул себя по лбу. – Немировский обязан что-то знать! – „в“ прозвучала как „ф“.
– Немировский? – Хит недоверчиво наклонила голову.
– Александр Немировский, мы работали вместе над несколькими репортажами. Отличный парень, хоть и вечно ищет повод подшутить над иностранцами, – Рук пролистал список контактов и, найдя нужный номер, набрал его одним касанием, после чего включил громкую связь. Из динамика телефона донеслись длинные гудки.
– Слушаю, Немировский! – послышался приятный баритон.
– Александр, привет! – тут же с сильным английским акцентом заговорил по-русски американец. – Это Рук. Джеймсон Рук. Помнишь меня?
– Джеймсон? Не узнал, богатым будешь! – с беззлобной усмешкой отозвался Немировский. – Судя по номеру, ты в России. Уж не хочешь ли ты, чтобы я провёл для тебя экскурсию по Москве? Если да, то вынужден тебя огорчить, я сейчас в Питере. То есть, в Санкт-Петербурге. Том, который в России. Или мне лучше назвать его Ленинградом?
– Александр, я бы специально прилетел в Санкт-Ленинград, но сейчас меня интересует кое-что другое. Ты же тоже обратил внимание на долгое молчание де Флёра?
– Обратил, но зная, как в русской глухомани работает сотовая связь, я не стал бы поднимать панику раньше времени.
– Моё журналистское чутьё подсказывает мне, что дело вовсе не в плохой связи!
– А мой здравый смысл подсказывает мне, что искать Себастьяна де Флёра пристало вовсе не тебе и не мне.
– Ладно. Но может быть у тебя есть какие-нибудь знакомые, проживающие неподалёку от Байкала?
– Подыскиваешь себе проводника? Что ж, так уж и быть помогу тебе по старой дружбе. Судя по геотегу, де Флёр пропал неподалёку от Тихогорска, – Немировский сделал небольшую паузу, после чего произнёс слово, заставившее Никки Хит встрять в разговор.
– Что значит „город мухами загаженный“? – чуть удивлённо спросила она.
– У вас такие населённые пункты называют „Бамфак“, – отозвался невидимый собеседник Рука. – Но суть не в этом. В нём живёт и работает в тамошней газетёнке мой университетский товарищ – Дмитрий Шатунов. Уверен, он с удовольствием вам поможет. Записывай его номер, Джеймсон!
– Лучше перешли мне его эсэмэской, – отозвался Рук, одновременно доставая планшет и открывая приложение, через которое выбирал авиарейс из Нью-Йорка в Москву. Как только на экране его мобильного телефона возникло уведомление о приходе нового текстового сообщения, он довольно улыбнулся.
– Александр, большое спасибо! Когда в следующий раз пересечёмся, выпивка будет за мой счёт!
– Не за что! – добродушно усмехнулся Немировский. – Желаю удачи.
Рук завершил вызов и повернулся к водителю.
– Маршрут изменился. Отвезите нас в Домодедово. Как можно быстрее, пожалуйста!
К счастью для американцев, на выбранный журналистом рейс до Иркутска осталось несколько билетов, а потому вскоре они уже пытались хоть с каким-то комфортом устроиться в креслах салона экономического класса самолёта авиакомпании „Аэрофлот“.
Шатунову Рук позвонил уже из вагона поезда-экспресса. Поначалу коллега по перу не понял, кто и зачем его беспокоит, а фамилия бывшего однокашника ничего ему не сказала, но когда Джеймсон объяснил, чего от него хочет, Дмитрий охотно согласился помочь американским гостям в их поисках и даже выразил готовность встретить их на вокзале.
На Иркутский вокзал поезд прибыл ранним утром. Американские туристы вышли на перрон едва не засыпая на ходу – пересечение нескольких часовых поясов сделало своё дело, а Рук к тому же ещё и каждые полчаса проверял инстаграм де Флёра, но обновлений так и не дождался и в итоге разрядил свой айпэд, о чём ещё долго стенал по любому поводу. Тихогорск встретил заокеанских гостей той самой русской зимой, о которой журналист твердил полицейской весь полёт, и которой они не нашли в Москве – припорошенные снегом деревья и тянувшиеся между фонарными столбами провода ослепительно сверкали в лучах светившего с безоблачного бездонно-синего неба утреннего солнца, а по перронам неслась колючая позёмка. Никки потеплее укуталась в меховую куртку и спрятала кисти рук в рукавах, а Рук поправил шарф и убрал руки в карманы.
– Это вы от Немировского? – до них донёсся уже знакомый хриплый баритон с сильным русским акцентом.
– Да, – Рук обернулся и, не снимая перчатки, пожал протянутую ему руку.
– Дмитрий Шатунов, но можете называть меня просто Дима, – тут же представился мужчина в поношенной, но всё ещё вполне приличной зимней спортивной куртке и потёртых чёрных джинсах. – Добро пожаловать в Тихогорск.
Минут десять спустя вся троица уже сидела в салатовой „Ниве“ Шатунова. Джеймсон устроился рядом с водителем, а Никки разместилась на заднем сидении.
Пейзаж за окном был унылый: тянулись заборы дачных участков, мелькнул шиномонтаж со старой водонапорной башней на заднем плане, но потом с обеих сторон дороги встали припорошенные снегом тополя, от чего заокеанским гостям на пару мгновений показалось, что они попали в зимнюю сказку, ощущение которой только усилилось при виде резвившихся на льду пруда детей, строивших снежную крепость.
Дорога пошла вверх, и слева, появились какие-то заброшенные строения, которые вскоре скрыл грязный бетонный забор. Потом „Нива“ выехала на шоссе. Слева промелькнул кинотеатр, справа – окружённая сверкавшими на солнце деревьями церковь. Промелькнули кирпичное здание горсовета, пожарное депо с каланчой, и взору троицы громадина ТГУ – Тихогорского государственного университета. Архитектор его, по-видимому, был большим поклонником ле Корбюзье и, разрабатывая план здания, сполна отдал дань конструктивизму. Здание имело вид усечённого куба, и, когда машина объезжала его, Хит заметила, что правая его сторона выше левой. Миновав названную в честь университета остановку, „Нива“ выехала на шоссейную дорогу, по обе стороны которой находился городской парк. Граничил он со стадионом – вскоре началась старомодная чугунная ограда, увенчанная острыми пиками. За ней возвышались спортивные трибуны. После следующего поворота за окном появился мрачный железобетонный забор, за которым возвышались заводские корпуса.
Всю дорогу Рук и Шатунов обсуждали путешествие Себастьяна де Флёра по России на собачьей упряжке. Русский журналист понимал по-английски гораздо лучше, нежели говорил, но всё же им куда лучше, нежели Рук – русским, а потому разговор их сопровождался неизбежными трудностями перевода. В ответ на просьбу коллеги привезти его с подругой на место последней фотографии исчезнувшего миллионера Дмитрий сначала лишь покачал головой, но после нескольких минут раздумий согласился и даже позвонил знакомому охотнику-буряту, промышлявшему добычей байкальской нерпы, однако настоял, чтобы перед этим американские гости сняли номер в городской гостинице и хорошо позавтракали, так как путь намечался неблизкий, а потому вряд ли им повезёт вернуться в город до вечера.
Спустя часа три „Нива“ Шатунова выехала из Тихогорска по направлению к Байкалу. Не доезжая до озера километра четыре, она свернула с шоссе на занесённую снегом просёлочную дорогу, которая привела её в полузаброшенную деревушку. Охотник, о котором говорил Шатунов, уже поджидал гостей и вывел из гаража старые самодельные аэросани, места в которых пусть и впритык, но хватало как раз на четырёх человек и одну собаку. Однако завёл он их лишь после того, как Рук, мысленно порадовавшись, что в Тихогорске он догадался заскочить в банк, достал из бумажника пятитысячерублёвую купюру.
Нетронутый снег сверкал на солнце так ослепительно, что путешественникам пришлось надеть солнцезащитные очки. Аэросани лихо мчались по бескрайнему белому полю. Вдруг охотник резко затормозил и, указывая за окно кабины, что-то быстро заговорил, обращаясь к Шатунову. Его сильный бурятский акцент не дал Руку и Хит разобрать почти ни слова из всей его речи. Дмитрий внимательно выслушал охотника, кивнул ему, после чего сани двинулись дальше, и обернулся к американцам.
– Видите вот эти следы? – он указал на глубокие колеи в снегу, словно оставленные какими-то узкими колёсами. – Болот говорит, что кто-то совсем недавно проехал тут на мотоцикле.
– Зимой на мотоцикле? – удивлённо спросила Хит.
– Некоторые мотоциклисты ездят и зимой, но редко выбираются загород, а тем более на бездорожье, – кивнул Шатунов. – Но есть в Тихогорске одна городская сумасшедшая… – он усмехнулся и покачал головой.
– Что ещё за сумасшедшая? – поспешила уточнить Хит.
– Она могла приложить руку к исчезновению де Флёра? – тут же вставил в разговор свои пять центов Рук.
– Не думаю, – пожал плечами Шатунов, – хотя, кто её знает? – он покачал головой. – Она в Тихогорске уже почти год живёт, всё местные легенды собирает. Кстати, мы почти приехали, – он обернулся к водителю и что-то быстро сказал ему на русском, на что тот хмуро кивнул. Аэросани выскочили на вершину холма, и путникам открылся великолепнейший вид на затянутое льдом озеро. Пару минут Хит и Рук лишь зачарованно смотрели на зимнее великолепие Байкала. Дар речи первой обрела Никки, заметив на берегу какое-то движение. Навстречу аэросаням и в самом деле двигался серебристый мотоцикл, асимметричная фара и торчавшие в стороны цилиндры оппозитного двигателя которого выдавали в нём „BMW R 1200 GS“, к которому для повышения устойчивости на зимних дорогах была прицеплена коляска от „Урала“. Охотник тут же резко затормозил и, подхватив видавший виды карабин, выпрыгнул из кабины. Мотоциклист остановился в паре метров перед ним. Выглядел он, облачённый в ватные телогрейку и штаны, валенки с галошами, меховые рукавицы, шапку-ушанку, вязаную маску и солнцезащитные очки, настолько нелепо, что Хит и Рук не смогли сдержать смеха. Повисшую тишину нарушали лишь рокот не заглушенных моторов мотоцикла и аэросаней.
– Что значит всё это? – первой нарушила молчание мотоциклистка, понять пол которой по её костюму было решительно невозможно. Она говорила с сильным немецким акцентом.
– Вы – немка? – не скрывая удивления, задала встречный вопрос на родном языке Хит.
– Да, – мотоциклистка развела руками. – Что удивляет так вас? – по-английски она говорила с выраженным немецким акцентом, но всё же лучше, нежели Шатунов.
– Да вот как-то не ожидали мы встретить немку в русской глубинке да ещё и прямо на месте последней фотографии пропавшего канадского миллионера, – ответил за всех Рук. – Может быть, вы из общества „Туле“ или и вовсе – секретного отдела Аненербе – и похитили его, дабы получить источник финансирования ваших зловещих исследований, целью которых по-прежнему остаётся получение мирового господства?
Никки переглянулась с Дмитрием, и оба, не сговариваясь, покачали головами. Не знавший английского, Болот повернулся к ним, вопросительно сморщив лоб. Немка же сердито топнула ногой. Догадать, как изменилось её лицо под вязаной маской, было несложно.
– Не смешно! – почти выплюнула она. – Но я приехала на этот берег, действительно, из-за этого канадца. Один из его последних снимков весьма интересен, – она неуклюже стянула с руки массивную рукавицу и достала из почти скрытой телогрейкой сумки планшет „Samsung“.
– Обратили вы внимание на эти следы? – она продемонстрировала троице фотографию, на которой были запечатлены два огромных отпечатка собачьих лап, рядом с которыми фотограф для масштаба поместил лапу одной из своих ездовых собак. Подпись к снимку гласила: „Неужели?“, а одним из тэгов было слово „Амарок“.
– Волк что, в самом деле насколько крупнее лайки? – Хит поёжилась.
– Нет. Здешние волки размерами где-то с немецкую овчарку, – успокоил её Шатунов.
– Но тогда чьи это следы, что такое „амарок“, и почему де Флёр словно бы обрадовался этой находке? – задумчиво спросил словно самого себя Рук.
– Не знаю, чьи это следы, но Амарок – персонаж отнюдь не бурятской мифологии, – ответила немка.
– Звучит почти как Рагнарёк, – заметила Хит.
– Звучит похоже, но это мифы не только разных культур, но даже разных уровней. Рагнарёк – пророчество о конце света из высшей мифологии древних германцев и скандинавов, а Амарок – мифический огромный волк-покровитель из низшей мифологии эскимосов, – с готовностью объяснила мотоциклистка. – Строго говоря, слово „амарок“ в эскимосском как просто волка, так и это своего рода божество обозначает. Амарок покровительствует честной охоте и в природе гармонию поддерживает. Он убивает тех, кто в одиночку охотится, но, в отличие от обычных волков, сам никогда частью стаи не бывает.
– Что, Рук, скажешь, де Флёра загрыз этот мифический волк? – Никки усмехнулась. – Да, мы же так и не представились! – спохватилась она, вновь обернувшись к безликой немке. – Меня зовут Никки Хит, а этот шутник, – она кивнула на своего спутника, – Джеймсон Рук.
– Дмитрий Шатунов, – представился в свою очередь и русский журналист.
– Болот, – коротко отрекомендовался охотник и выпустил из кабины аэросаней собаку.
– Эрика Цанн, – немка сделала книксен. – Я мифолог и в данный момент сравнительным анализом мифов и легенд коренных народов Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока России занимаюсь.
– Мы с Дмитрием – журналисты, а Никки – офицер нью-йоркской полиции! – не полез за словом в карман Рук, явно желая произвести впечатление на безликую Эрику.
Внезапно собака Болота залилась лаем и устремилась к берегу озера, до которого оставалось ещё не меньше полукилометра. Люди поспешно бросились вдогонку. Собака привела их точно к тому месту, которое было запечатлено на последней фотографии Себастьяна де Флёра. На снегу были заметны отчётливые следы борьбы, среди которых отчётливо выделялись отпечатки лап огромного пса, на фоне которых лапы лайки Болота казались принадлежащими представителю какой-то декоративной породы, из тех, что умещаются в клатче. Но едва люди успели хоть немного осмотреться, как собака охотника позвала их за собой дальше. На этот раз она привела их прямо к берегу Байкала. Лёд у него густо запорошил снег, но даже несмотря на это было заметно, что его участок ниже остальной глади. Рук поспешно начал сметать снег, и вскоре обнажил достаточный участок ещё тонкого, но уже достаточно прочного, чтобы выдержать человека прозрачного льда, из-под которого взору компании предстала кошмарная картина – в окрашенной розовым от крови воде плавали обломки саней и растерзанные тела собак, а непосредственно подо льдом, вмёрзнув в него щекой, находился и сам Себастьян де Флёр. Вернее, то, что от него осталось. Неведомый зверь не просто разорвал горло, грудь и живот канадца, но и обглодал его почти до костей. На его лице застыла гримаса первобытного ужаса.
Первым опомнился Болот и тут же принялся трясти за плечи смертельно побледневшего Шатунова. Тот глубоко задышал, подавляя приступ тошноты, и достал мобильный телефон. Пока он и Рук вызывали полицию, Никки, Болот и Эрика, захватив с собой замогильно вывшую собаку, вернулись к странным следам и попытались проследить их, но это им удалось лишь до ближайшего холма, который закрыл место трагедии от яростной позёмки, уничтожившей все следы по другую его сторону.
Тихогорская полиция появилась спустя полчаса. Оперативники тщательно изучили все сохранившиеся следы и извлекли тела погибшего канадца и его собак из-подо льда. Обнаружившую их пятёрку тщательно допросили, но несмотря на попытки Никки Хит воззвать к чувству солидарности своих русских коллег, те не только не пожелали делиться с американкой своими соображениями по поводу расследования, но и настоятельно посоветовали ей держаться от него подальше. Когда служители закона ушли, Шатунов с досадой сплюнул.
– Бьюсь об заклад, они предпочтут списать эту трагедию на голодных волков!
– Вряд ли волки вырубили во льду полынью, в которую сбросили растерзанные тела и сани со всей поклажей, – мрачно заметила Никки. – Вот только у меня в вашей стране нет никаких полномочий – здесь я всего лишь туристка, а не офицер полиции.
– То есть, мы позволим убийце остаться безнаказанным?! – в голосе Рука чувствовалось неприкрытое возмущение. – Хит, мы просто обязаны докопаться до истины!
– И как же ты предлагаешь мне это сделать? – с тенью сарказма поинтересовалась полицейская. – В Тихогорске мой значок бесполезен, все улики забрала полиция, и я не смогу узнать ни заключения судмедэкспертов, ни соображений коллег по поводу случившегося.
– Но мы же можем провести собственное расследование! – в голосе Рука ощущалось небывалое возбуждение. – Мы знаем, что на де Флёра напал огромный волк. Или пёс.
– Я подслушал разговоры полицейских, когда они осматривали место происшествия, – подал голос Шатунов. – Помимо собак погибшего, его таинственного убийцы и его самого, здесь был кто-то ещё, и этот кто-то был на обитых мехом лыжах. Вот только его следы пропали там же, где и следы этой собаки Баскервилей.
– Предлагаю сейчас в Тихогорск вернуться, этим вечером всё, что нам известно, систематизировать, а уже завтра всё спокойно в каком-нибудь более тёплом месте обсудить, – внезапно подала голос Цанн, обретшая лицо, так как полицейские заставили её снять маску. Хит и Рук наградили её удивлённым взглядом.
– Пожалуй, нам стоит прислушаться к этому совету, – ответила после небольшой паузы Никки. – Если у того пса, который убил Себастьяна де Флёра, есть хозяин, вряд ли он сможет уйти далеко – такая зверюга будет слишком заметна, а потому нам лучше будет продолжить это расследование завтра на свежую голову.
Утром следующего дня вся компания, за исключением бурята-охотника, собралась в гостиничном номере Джеймсона Рука.
Первым слово взял Шатунов, весь вечер изучавший случаи подозрительных смертей и другие странные происшествия в Тихогорске и окрестностях. За последние пять лет в городе и соседних деревнях таинственным образом пропали все стаи бродячих собак лет шесть назад бывших бичом всего района. Занимавшиеся поиском ответственных за это зоозащитники сумели найти лишь уже знакомые четвёрке следы огромной собаки, но её саму никто не видел. Последний год в городе и деревнях начали пропадать бездомные. В полицию по этому поводу никто не обращался, а сами стражи закона отнюдь не спешили заводить априори безнадёжные дела, и потому причина загадочных исчезновений так и осталась неизвестной, хотя уже тогда её можно было связать с исчезновением бродячих собак.
Вторым выступил сам Рук, подробно ознакомившийся с биографией трагически погибшего канадского миллионера. Оказалось, что тот не только позволял себе авантюры вроде путешествия по России на собачьей упряжке или плаванию по индийскому океану на точной копии древнегреческой триремы, но и активно спонсировал различных криптозоологов. Как выяснилось, он даже планировал создать целый заповедник различных криптидов вроде йети, морского монаха или оглой-хорхоя. Однако особенно его интересовал Амарок, о котором он узнал от канадских эскимосов. Де Флёр загорелся идеей поймать легендарного волка, но так и не смог выйти на его след, хоть и был им одержим немногим меньше, нежели Ахав – Моби Диком. Следы на месте смерти миллионера позволяли предположить, что или он всё же нашёл своего Амарока, или кто-то из его недоброжелателей решил убить его столь экзотическим способом. Возникал лишь один вопрос – откуда у канадца мог взяться подобный недоброжелатель не где-нибудь, а именно в России, в которой у него даже никакого бизнеса не было?
Следующей слово взяла Эрика. Она подробно поведала о значении как слова „амарок“, так и о роли Амарока в эскимосской мифологии, в которой он выступал в качестве духа гигантского волка и великого охотника, всегда ходившего по лесам в одиночестве и убивавшего неосторожных людей, вышедших на охоту после заката солнца. В то же время именно он поддерживал популяцию карибу здоровой, убивая больных и слабых животных. И ему же охотники были обязаны своим успехом. Журналисты и полицейская уже пожалели было, что вообще согласились иметь дело с мифологом, но та вдруг упомянула ещё одного легендарного гигантского волка. На этот раз уже французского происхождения, а конкретно – таинственного Жеводанского зверя, слухи о котором чем-то напоминали события, творившиеся в Тихогорске последние несколько лет.
Последней выступила Никки Хит, подведя итоги. В том, что в окрестностях города рыскал какой-то крупный зверь семейства псовых, сомнений не оставалось. И именно на его совести были исчезнувшие бродячие собаки и бездомные люди. Себастьян де Флёр, по всей вероятности, случайно набрёл на его следы, решил, что наконец-то нашёл Амарока и попытался выследить его, что закончилось для него трагически. При всём при этом, у таинственного зверя был хозяин, поскольку кто-то тщательно заметал за ним следы – мёртвый миллионер и его собаки были первыми следами кровавой трапезы зловещего хищника, найденными за все те годы, что он свирепствовал в округе.
Главной проблемой для самозваных сыщиков, хоть как минимум один из них и имел соответствующее образование, становилась элементарная нехватка ресурсов – даже тихогорской полиции потребовались бы не одни сутки, чтобы проверить все места, в которых можно было спрятать столь крупного зверя. Вчетвером же и без оружия они ничего не могли предпринять.
Наконец, словно вновь взял Шатунов.
– Полагаю, нам остаётся только одно – посоветоваться по этому поводу с каким-нибудь кинологом. Конечно, вряд ли таким образом мы узнаем точный адрес хозяина этого Амарока, но, может быть, это даст нам возможность хоть как-то сузить круг поисков?
– Здравая идея, – кивнула Никки. – У вас есть кто-нибудь на примете, Дима?
– Да. Неподалёку от Тихогорска живёт бывший активист ПЕТА, Алексей Кузнецов. Он весьма специфический человек, но из всех, кого я знаю, в собаках он разбирается, как никто другой.
– Я съезжу к нему, а вы пока постарайтесь составить карту поисков, – тут же оживился Джеймсон. – Дима, можешь уточнить его адрес?
– Лучше будет, если к нему я поеду, – вдруг подала голос Эрика. – Я пересекалась с ним пару раз уже. Он ненавидит прессу, а меня он знает, я ему зубы заговорить смогу.
– Она права, – Хит кивнула. – Цанн, сколько времени вам потребуется?
– Полагаю, не больше полутора часов.
– Приступайте. А мы пока действительно займёмся картой, хотя что-то мне подсказывает, что на ней окажется вся тайга.
Минут десять спустя „БМВ“ Эрики Цанн задорно рычал, унося свою хозяйку из заснеженного города. Метель началась с самого утра и с каждым часом лишь усиливалась. Немка то и дело была вынуждена смахивать с мотоциклетных очков налипший снег. Видимость стремилась к нулю, но к счастью для мифолога мало кто в этот день рискнул сесть за руль, а потому её путешествие до особняка Кузнецова прошло без приключений. Ей пришлось подождать у ворот почти десять минут, пока из домофона донёсся недовольный мужской голос. Узнав, кто к нему пожаловал, собаковод стал чуть приветливее, и вскоре замёрзшая немка вошла в засыпанный глубоким снегом двор. Хозяин вышел ей навстречу.
– Эрика? Какой приятный сюрприз! Что вас привело ко мне сегодня? Если мне не изменяет память, то в прошлый раз вы консультировались со мной, какую собаку при вашем образе жизни стоит завести, но в итоге у нас получилась милая беседа о роли псовых в сказках, мифах и легендах народов мира.
– Память не подводит вас, Алексей. И сегодня я пришла к вам ещё раз о мифических волках поговорить.
– Хотите, чтобы я предсказал, когда вырвется из своих пут Фенрир? – добродушно усмехнулся мужчина.
– Нет. Меня интересует ваше мнение об Амароке.
– Амарок? В прошлую нашу встречу вы сказали, что это эскимосский миф. Не далековато ли отсюда до Аляски? – Кузнецов рассмеялся и похлопал свою гостью по плечу. – Пройдёмте в дом, Эрика, а то в такую погоду мы рискуем превратиться в снеговиков, если продолжим этот разговор на улице.
– Да, до Канады отсюда далековато, но я же сравнительной мифологией занимаюсь, а потому мне ваше мнение как кинолога об этом звере интересно.
– Что ж, с удовольствием вам отвечу.
Как только за Эрикой закрылась дверь, оставшаяся в гостинице троица начала составлять карту возможных перемещений таинственного зверя. Вернее, занялись оной Рук и Шатунов. Хит же села за компьютер и открыла поисковую машину. Почти час прошёл в приглушённых переговорах мужчин и щелчках клавиатуры. Внезапно Никки резко обернулась.
– Дима, почему вы не сказали, что перед тем как вступить в ПЕТА, Кузнецов был крупным бизнесменом?
– Как-то не придал этому значения. А почему это вдруг так вас заинтересовало?
– Он занимался тем, что разводил породистых собак и даже пытался выводить новые породы. Здесь пишут, что он активно вкладывал деньги в зоомагазины и собачьи приюты.
– Это же не преступление.
– Нет. Но около десяти лет назад у него возник конфликт с местными властями. Мэр города начал закрывать и сносить его приюты, освобождая место для строительства, а собак выдворяли за пределы города. Кузнецов попытался противостоять этому, но в итоге потерял почти весь свой бизнес и уехал в Канаду, где и вступил в ПЕТА. Пять лет он прожил в Квебеке, но потом вступил в конфликт с лидерами организации, не согласившись с их политикой по усыплению животных в приютах. Руководителя того отделения ПЕТА, членом которого был Кузнецов, загрызли собаки во время прогулки по городскому парку. Полиции удалось их поймать, и оказалось, что все они принадлежали Алексею Кузнецову, но его адвокату удалось доказать, что собаки у его клиента были украдены, и в итоге того оправдали, хоть и оштрафовали на крупную сумму за ненадлежащий уход за животными. После этого он вернулся в Россию.
– Стоп! – согнувшийся над картой Рук резко выпрямился. – Кузнецов за те пять лет, что он прожил в Канаде, мог узнать об Амароке и решить вывести на своей родине собственного Жеводанского зверя! Да исчезновения бродячих собак подозрительным образом совпадают со временем его возвращения! Говорю вам, именно он стоит за смертью Себастьяна де Флёра.
– Слишком всё это натянуто, – Никки Хит покачала головой. – Вот только версии лучше у нас всё равно нет, зато есть косвенные улики. Так, а ведь Цанн сейчас как раз у него в гостях!
– Я позвоню ей! – Шатунов достал мобильный телефон.
– Едем! Нужно припереть его к стенке! – Рук подорвался в прихожую, но Хит схватила его за руку.
– Рук, не глупи. Мы не в Нью-Йорке! Я не могу ворваться в дом Кузнецова, размахивая значком и пистолетом! Нам нужны железобетонные улики, или проблемы с законом будут уже у нас.
– Телефон Эрики выключен! – обеспокоенно сообщил Шатунов. Хит прикусила губу и перевела взгляд за окно.
– В такую метель она запросто могла попасть в аварию, а потому сейчас нам стоило бы обзвонить все больницы, но, боюсь, у нас нет на это времени. Дима, звоните Болоту! Всё-таки попробуем рискнуть. Уверена, что если Кузнецов не любит прессу, то к полиции он относится ничуть не лучше.
– Он сколотил своё состояние в девяностых, так что скорее натравит на нас местную братву, а не полицию, – кивнул Шатунов, набирая другой номер.
Дюжина зелёных человечков в ботинках со стальными носками отчаянно пыталась выбраться из черепа Цанн. Эрике казалось, что она видит их сквозь кровавую дымку. Откуда-то издалека до неё донеслись мужской голос и чьё-то зловещее рычание. Немка застонала и открыла глаза. Она лежала на грязном кафельном полу просторного тёмного помещения.
– Вы очнулись? – послышался откуда-то сверху мужской голос. – Что ж, Эрика, вы славная девушка. Сколько вам лет? Двадцать восемь?
– Тридцать.
– Я совсем немного ошибся. Как, наверно, и вы, когда в ответ на моё замечание об Аляске, почему-то назвали Канаду. Хотя, должен признаться, об Амароке я впервые услышал именно в Канаде. Но именно на русской земле мне удалось заставить его воплотиться!
– Что? – Цанн тяжело поднялась на ноги.
– Жаль, что вам придётся стать его ужином. Но можете утешиться тем, что вы – первый в мире мифолог, которому довелось увидеть воочию существо, о котором до этого повествовали лишь легенды! Явись, Амарок!
В противоположном конце подвала зловещими огнями вспыхнули два янтарных  глаза.
Салатовая „Нива“ остановилась напротив ворот зловещего особняка рядом с чуть припорошенным снегом мотоциклом. Из неё тут же выскочили четыре человека.
– Она здесь! – Рук подбежал к калитке и потянулся было к звонку домофона, но вдруг обернулся. – Здесь открыто!
– Заходим! – Хит взяла из рук Болота двустволку и первой вошла на занесённый снегом двор. Охотник, держа наизготовку карабин, последовал за ней. Рук и Шатунов вошли последними.
Взору незваных гостей предстали две цепочки чуть заметённых следов, тянувшиеся ко входу в подвал.
– Дима, в России принято принимать гостей в подполье? – Хит покосилась на Шатунова.
– Нет.
– Похоже, мы всё-таки не ошиблись... – она хотела было что-то добавить, как вдруг из-за приоткрытых дверей донёссся истошный женский крик, почти сразу же оборвавшийся, после чего повисшую на миг тишину разорвало яростное рычание. Американка и бурят в мгновение ока ворвались в подвал. Стоявший над люком в полу мужчина обернулся, поднимая одностволку. Хит и Болот почти одновременно вскинули ружья, но хозяин дома опередил их, выстрелив от бедра, толком не прицелившись. Отдача отбросила его в сторону, и он налетел на полку, уставленную канистрами. Та пошатнулась и с грохотом рухнула на пол, погребая его под собой. Картечь прошла мимо Хит и попала в размещённую над полом розетку, превратив ту в клубок искривших проводов.
– Кто вы такие? Убирайтесь из моего дома! – заорал мужчина, пытаясь выкарабкаться из-под полки.
– Полиция Нью-Йорка! – инстинктивно выкрикнула Хит, направив на него ружьё, но в этот момент из-под под пола донёсся полный неподдельной боли крик. Женщина выругалась на английском и подскочила к люку. Её взору предстала поистине кошмарная картина – похожий на чёрного волка чудовищный зверь размером с телёнка трепал окровавленную  Эрику Цанн словно куклу. В тот момент, когда смертоносные челюсти почти уже сомкнулись на её горле, прогремел выстрел. Кошмарный зверь выпустил добычу и взвыл от боли, подняв морду к квадратному проёму в потолке. Его холодные янтарные глаза уставились на всё ещё целившуюся в него американку. Та вздрогнула, не в силах оторваться от почти что магнетического взгляда безжалостного хищника. Она почти поверила в его сверхъестественную природу, но его полный боли вой развеял её страхи. Тот кто уязвим, смертен, и раз этого зверя удалось ранить, значит, его можно было и убить. Грохот второго выстрела оборвал яростный вой Амарока. Чудовищный хищник замертво рухнул на каменный пол. Никки Хит медленно отняла приклад двустволки от плеча. В повисшей было тишине отчётливо послышались приглушённые стоны. Эрика Цанн всё ещё была жива.
Шатунов и Болот засуетились в поисках лестницы, а Хит и Рук подошли к всё ещё придавленному полкой Кузнецову. В тот момент, когда его чудовищный волк испустил последний вздох, он перестал пытаться выбраться.
– Может быть теперь вы объясните, зачем вам всё это понадобилось? – женщина посмотрела ему в глаза. Придавленный к полу мужчина смерил её безразличным взглядом.
– Вы не поймёте. Это был Амарок. Он воплотился в этом гибриде волкодава, алабая и волка. Он должен был заставить заплатить за всё тех, кто снёс собачьи приюты в Тихогорске. Они обрекли на смерть стольких собак, что за ними костлявая могла прийти только в таком обличии. Будьте вы прокляты!
– Ваш „Амарок“ сожрал не одну стаю бродячих собак и стольких невинных людей, а на тех, кто снёс ваши приюты, вы его так и не натравили! – Хит повесила ружьё через плечо.
– Он не сожрал собак!  Вам не понять! Их души слились с его духом и обрели бессмертие и возможность отомстить! А невинных людей не бывает! Даже христианство учит о первородном грехе!
– Хит, пойдём, он уже давно сошёл с ума. Всё-таки даже если маньяк начинает с животных, он вовсе не всегда действует из любви к смерти, – Рук взял женщину за руку и повёл её к люку, из которого Шатунов и охотник поднимали едва живую от страха Цанн. Пятёрка вышла из погреба пять долгих лет хранившего свою мрачную тайну особняка даже не обернувшись на его словно утратившего волю к жизни хозяина.
Почти все стоявшие на упавшей полке канистры открылись при ударе об пол, и их содержимое разлилось, наполнив подвал запахом бензина. Покрытая радужной полкой лужа медленно, но неуклонно подползала к искрившим проводам расстрелянной Кузнецовым розетки.
Шатунов привязал мотоцикл Цанн к своей „Ниве“ и сел за руль. В тот момент, когда едва заметный сквозь густую метель зловещий особняк отразился в зеркалах заднего вида, его подвал охватило пламя. Сам мрачный дом к этому времени уже заполнился бытовым газом – сбежавший на кухне суп затушил конфорку. Мощный взрыв потряс особняк, выбив все окна. Огонь устремился на встречу свежему зимнему воздуху, и вскоре логово Амарока и его безумного жреца уже пылало, словно спичка.
– Знаешь, Хит, тебя опасно куда-то приглашать – запутанные дела словно сами тебя находят, – нервно усмехнулся Рук. Это были единственные слова, прозвучавшие после взрыва.